Блокада Ленинграда: почему я её помню?

В эти дни вся страна вспоминает событие, которому исполняется 70 лет. Закончилась одна из страшных трагедий Второй мировой войны — блокада Ленинграда. Говорят много красивых слов. Показывают фильмы. Выступают лидеры. Но кто из нового поколения помнит о блокаде, понимает, что отмечают всей страной? Уходят блокадники. Уходит память…

Моя мать родилась за два года до войны в Ленинграде. Никто не предполагал, что «город трех революций» будут бомбить немцы. Никто и не собирался всерьёз эвакуироваться. Когда в сентябре на улицы города упали первые снаряды, жители были в ужасе. Один из первых снарядов попал в переполненный трамвай. Первые жертвы. Первые похороны, пока ещё в отдельные могилы.

Почему не было массовой эвакуации жителей? Не успели. У многих дети были в области, в пионерских лагерях и у родственников. Считалось, что «в деревне» спокойней. Когда к сентябрю вернулись дети, железная дорога уже была перерезана.

К трем миллионам жителей добавились несколько сот тысяч беженцев. Как-то разговаривал с пожилой жительницей Пушкина. Она всю блокаду провела в Ленинграде, но статуса блокадницы не имеет. Нет документов. Бежала от немцев из Пушкина в 41-м, когда прорвали Лужский фронт. Какие там документы. Хорошо жилье нашлось и работа. Не померла. В 44-м вернулась домой. Не до будущих льгот было.

Обстреливали город с Пулковских высот. Будете в Пулковской обсерватории, посмотрите, город — как на ладони. Моей бабушке в 41-м было двадцать два. Каждый день ходила на работу. Как-то попала под обстрел на Невском проспекте. Спрятались прохожие в одной из подворотен. Рядом молодой офицер спросил:

— Страшно? — Конечно, страшно. На работу опаздываю! — Ну, тогда бегом до Гостинки.

Напротив был Гостиный двор. Бабушка, офицер и ещё один мужчина бросились через Невский на другую сторону. Только заскочили под арку, свист, грохот. Оглянулись, там, где они стояли, разорвался снаряд. Всех, кто остался, убило. Будете гулять по Невскому, найдите синюю табличку: «Граждане! При артобстреле эта сторона улицы наиболее опасна…».

Чтобы прорвать кольцо, предпринимались отчаянные попытки выбить немцев с Невы и Ладоги. Первая попытка была успешной в районе Московской Дубровки. Плацдарм захватили уже в сентябре, но сил развить успех не было. Плацдарм продержался до 43-го, когда блокаду прорвали. «Невский пятачок», «Невская Дубровка» — эта земля переполнена железом и костями. По маленькому участку земли, всего два километра по левому берегу Невы, ежедневно стреляли, бомбили, атаковали немецкие части. Два года ждали прорыва именно с пятачка. Все силы к нему стянули, а потом советские войска ударили с другой стороны по самому оголенному участку фронта и прорвали блокаду.

На этой земле погиб мой дед. Мой старый учитель математики выжил лишь потому, что был ранен на Пятачке и эвакуирован через Неву. Сколько погибло там советских солдат? Не менее нескольких десятков тысяч. На площади не более двух квадратных километров. По оценкам немцев, солдат Вермахта у плацдарма погибло до 40 000 человек.

Немцы тоже делали попытки высадиться на правом берегу и перекрыть Дорогу жизни, но это им не удалось.

Удивительно, город в блокаде продолжал работать. Самое современное оружие производилось в нем. Танки Т34 и КВ по ладожскому льду переправлялись для обороны Москвы. В голодающем городе производились тонны шоколада для летчиков. Ленинград не был нахлебником. Он честно отрабатывал свои 300 граммов хлеба.

Моя прабабушка, бабушка моей мамы, работала бухгалтером. По ночам она обходила магазины, собирала отчеты. Жила она у Летнего сада, а ходила пешком до Охты. Одна, по занесенному снегом темному городу. Ни мобильных, ни такси, ни даже фонарей на улицах. Как-то пришла в один магазин совсем без сил. Её посадили на диванчике у печки и сказали: «Отдохните, мы вам пока все бумаги приготовим». Проснулась оттого, что её трясли за плечо. «Вам пора. Вот вся отчетность». Вышла и чувствует, что сумка тяжелая. Посмотрела. Боже мой! В сумке целая буханка хлеба! А если кто остановит? А если милиция?

Чего боялось, то и произошло. Где-то на середине пути её остановил милиционер. Попросил предъявить пропуск и показать, что в сумке. Увидел хлеб.

— Что это? — Хлеб. Возьми себе, сынок. — Спасибо, тетенька.

Так она спасла жизнь себе и, возможно, этому милиционеру.

Моей маме в 41-м было два года. В самые голодные дни она постоянно просила супа. Но чем накормить ребенка, если и своей пайки хватает лишь на то, чтобы дышать? А надо ещё работать, стоять в очередях за хлебом, ходить на Неву за водой. Сегодня отдашь свой хлеб ребенку, а завтра не сможешь встать. И что с малюткой будет? Этот нелегкий выбор между своим желудком и голодными глазами дочери…

Как-то в декабре на работе моей бабушке выдали шоколадку по случаю праздника. И она понесла её домой, предвкушая, как угостит дочку этим забытым лакомством. И где-то на середине пути поняла, что сил идти просто нет. Может остаться прямо здесь, на улице. И тогда она съела шоколадку. Прошли десятки лет после войны, победы, блокады, а бабушка всё укоряла себя, что не сдержалась и съела эти 50 граммов шоколада.

В январе 1943 года удалось прорвать блокаду и освободить весь южный берег Ладожского озера. Сразу начали строить железную дорогу на полоске освобожденной земли. Только летом маму и мою прабабушку вывезли на Большую землю. Но, оказавшись в эвакуации, блокадник мог умереть от голода. Организм разучился усваивать пищу. Всё, что давали моей маме — проходило через кишечник, не задерживаясь. Когда медики отчаялись, они сказали её бабушке: «Кормите тем, что она захочет. Не долго осталось». И мама вдруг попросила горохового супа. И эта грубая еда вдруг совершила чудо. Видимо, горох «застрял» в кишечнике и дал время усвоиться остальной пище. Если бы чуда не произошло — не писать бы мне эти строки.

Бабушка проработала в Ленинграде до самого конца войны. Её в эвакуацию с дочкой не отпустили. Стране нужны были танки, шоколад, торф и много всего, что производил Ленинград и что добывалось в Ленинградской области.

Если бы город сдали врагу, то были бы уничтожены заводы, научные учреждения, электростанции, Балтийский флот. Возможно, была бы взята Москва. А война продлилась бы не четыре года, а много дольше. И я сильно сомневаюсь, что в этом случае смог бы появиться на свет.

Блокада — это прежде всего пример того, как простая жизнь может превратиться в подвиг. «Просто» каждый день ходить на работу по обледенелым улицам, жить без отопления и воды, питаться тем, на чем невозможно выжить по всем медицинским данным. Низкий поклон всем блокадникам. Низкий поклон всем, кто с оружием в руках стоял под огнем, разгромил врага, освободив от блокады Ленинград, а потом и всю страну.